Когда мы входим в материальный мир, время, подобно вееру, разворачивается на Прошлое и Будущее. Все, что мы совершаем в мире «виртуальной реальности», немедленно оказывается в прошлом, даже если это составляет тысячные доли секунды, а то, что мы задумываем, создает или изменяет наше будущее. Настоящего же здесь не существует. В материальном мире наше прошлое всегда влияет на наше будущее, поэтому если мы хотим изменить его, нам нужно «стереть» что-то конкретное в своем прошлом. Однако сколько бы времени мы ни находились в материальном мире (миллиарды или триллионы лет), возвращаясь обратно, мы оказываемся в той же самой точке, откуда начали наше путешествие.

Суть материальной игры отражает одна из притч в древних Пуранах.

…Существовало некогда государство Уттар Пандава, правителем которого был царь по имени Лавана, и которое славилось красотой, богатством и процветанием. Подданные Лаваны были очень им довольны, ибо он заботился о каждом, как о собственном сыне.

Царь многое повидал за свою жизнь, и в последнее время часто испытывал скуку. Подобно Соломону, он думал о том, что «все в этом мире лишь суета сует».

Однажды во дворец пришел босоногий странник с изможденным лицом и длинными седыми волосами, ниспадающими на плечи; священные знаки на лбу, массивные четки на золотой цепочке и редкий кашмирский платок указывали, что он принадлежит к кругу уважаемых людей. Всякий, кто смотрел на него, испытывал благоговейный трепет. Царь не мог отвести от него взгляда.

— Кто это? — спросил он у министра.

— Это странствующий маг и целитель, он просит вас принять его.

— Пусть подойдет.

Странник подошел к царю и почтительно приветствовал его.

— Что ты умеешь делать? — спросил царь. — Я хотел бы увидеть что-нибудь необычное.

— Я покажу вам нечто такое, о чем никто не осмеливался и мечтать.

Царьнедоверчиво усмехнулся.

— Я уже видел, как под полотенцем вырастает манговое дерево, — сказал он.

— Речь идет совсем об ином, государь.

— Мне не хочется смотреть на висящую в воздухе веревку, по которой кто-то карабкается на небо.

— Этот фокус хорошо известен, он только нагоняет скуку. Я не стал бы навязывать его вашей милости.

— Неужели ты покажешь нам что-нибудь новое? Я терпеть не могу смотреть на женщин, которых перепиливают пополам, и на мужчин, которые воспаряют к потолку. Мне до смерти надоели все эти трюки.

— Пусть ваша милость прикажет отрубить мне голову, если я не смогу показать ничего более интересного.

— Ну что ж, если это окажется правдой, тебя ожидает самая высокая награда. Неси свой мешок.

— У меня нет мешка.

— Это хороший знак. Значит, у тебя нет мешка со всякими таинственными побрякушками. Что же у тебя есть?

— Только это, — сказал странник, указывая на свои широко открытые глаза.

— Что-что? — переспросил царь, вглядываясь в его лицо.

Как только глаза Лаваны встретились с глазами странника, все вокруг переменилось. Царь больше не видел своих министров; парадный зал с коврами и золотыми колоннами словно растворился в воздухе. Исчез даже трон, на котором он сидел. Царь оказался один в широком поле, на котором пасся иссиня-черный конь с развевающейся гривой и длинным хвостом, волочившимся по земле. Глаза у коня сверкали, морда была покрыта пеной. Он встряхивал гривой и рыл копытом землю.

Лавана подумал: «Грош мне цена, если я не сумею поймать и укротить этого скакуна». Он осторожно приблизился к коню, но тот отпрянул, гордо вскинув голову, подождал, пока царь сделает новую попытку, и опять отпрыгнул в сторону. Так продолжалось довольно долго; наконец царя обуял гнев и он, сделав неожиданный прыжок, схватил коня за пышную гриву и вскочил ему на спину. Конь стремглав бросился вперед, перешел с рыси на галоп и помчался сквозь густые заросли с такой скоростью, что у Лаваны засвистело в ушах. Одежда царя превратилась в клочья, он истекал кровью. В конце концов, конь сбросил его, и царь потерял сознание…

Когда он пришел в себя, то понял, что находится в непроходимых джунглях, в которых могут подстерегать любые опасности: и хищники, готовые проглотить его целиком, и ядовитые змеи, и дикари, которые схватят его и станут терзать. Царь не знал, в каком направлении надо идти, но, немного помедлив, двинулся вперед. Шел он очень долго, и, когда наставала ночь, забирался на высокое дерево и засыпал. В конце концов, он потерял счет дням; его мучили голод и жажда, жалили тысячи москитов; его тело превратилось в кожу и кости…

Когда царь уже был близок к отчаянию, он внезапно ощутил ароматный запах жареных пирожков. Из леса появилась молодая женщина, прикрытая рваным куском материи. Внешность у нее была отталкивающей: заячья губа, кривые, выступающие вперед зубы, грязные, нечесаные волосы. В руках она держала корзинку.

— Кто ты? — спросил Лавана.

— Ой! — испугалась она, неожиданно увидев перед собой незнакомца. — Я живу вместе с отцом-дровосеком в этом лесу. Сейчас я несу ему обед.

— Я хочу есть! Я — царь. Я заблудился в джунглях и много дней не видел нормальной пищи. Пожалей меня и накорми. Тогда я вознагражу тебя, как только вернусь в свое царство.

— Ты, может быть, и царь, — сказала женщина, — но я — не царица… Я принадлежу к самой низшей касте. Мой отец — чандал. Нам запрещено делиться с такими, как ты. По нашим законам я совершу грех, если дам тебе пищу, оскверненную моим прикосновением. Я не хочу грешить, чтобы потом не попасть в ад. Ты — кшатрий, а я принадлежу к низшей варне (касте).

— Забудь о том, что я произнес слово «царь». Это была просто шутка. На самом деле я тоже чандал. Посмотри на меня, разве я похож на царя?

— Мне все равно, на кого ты похож. Я не верю тебе. А обед предназначен только для моего отца.

Царь встал перед ней колени.

— Сжалься надо мной! Спаси меня! — молил он.

Подумав некоторое время, женщина сказала:

— Я могу спасти тебя, только если ты сделаешь то, что я скажу. Чтобы сравняться со мной, ты должен на мне жениться, тогда я смогу накормить тебя (у ариев был обычай, по которому представитель высшей касты, берущий в жены девушку низкого происхождения, автоматически попадал в ее варну).

Выход, который предложила женщина, показался Лаване весьма разумным, ведь в тот момент он думал лишь, как ему не умереть с голода. Поэтому он женился и остался жить в лесу.

По прошествии некоторого времени жизнь Лаваны устроилась: породнившись со старым дровосеком, он поселился вместе с ним в хижине, крытой пальмовыми листьями. Однажды вечером дровосек умер. На следующий день Лавана с женой совершили обряд погребения у себя во дворе, и Лавана стал главой семьи. Чтобы добыть пропитание, он охотился с копьем на лесных животных. Иногда он ходил в лес за дровами.

Скоро Лавана совсем забыл о своем прошлом. Даже жена не казалась ему такой уродливой, как раньше; прошли годы, и она родила четырех сыновей. Одеждой ему служили кора деревьев и шкуры животных, его отросшие волосы потускнели.

Неожиданно на те места, где они жили, обрушилась страшная засуха. Реки и озера полностью пересохли, деревья стояли голые, животные и птицы спешно покидали гиблые места. Лаване с семьей тоже пришлось собираться в путь.

Они шли и шли без пищи и без воды, пока их большая семья не стала распадаться. Убедившись, что отец не может добыть пропитание, три старших сына один за другим покинули его. Жена и младший сын совсем выбились из сил. Видя, что они умирают от голода, Лавана решил принести себя в жертву. Он подошел к жене и сказал:

— Я заметил оленя. Я поймаю его и приготовлю пищу за той скалой. Тогда вы сможете досыта поесть. Ты скоро увидишь костер, но не приходи туда, пока он не погаснет. А пока спи.

Обогнув скалу, царь собрал кучу хвороста и сухих листьев, высек огонь и зажег костер. Когда сухие ветки охватило пламя, Лавана прыгнул в огонь…

И тут увидел, что по-прежнему сидит на своем троне во дворце. Вокруг него толпились министры и советники. Он обвел их взглядом и поинтересовался:

— Вы все время были здесь?

— Да, государь, — ответили они. — Мы никуда не уходили.

— Ничего не понимаю, — сказал Лавана. — Сколь долго все это продолжалось?

— Что именно? — удивился один из министров.

— Сколько времени я спал?

— Минуту или две, государь, не больше.

— Но я же прожил 50 лет! — воскликнул царь. — Я прожил целую жизнь!

Он снова оглядел зал и громко спросил:

— Но где же этот удивительный человек?

Министры и слуги тоже стали оглядываться по сторонам, но странник бесследно исчез…