"Сознание" - слово, весьма часто употребляемое нами при изучении науки об уме. Рассмотрим, что оно значит. Вебстер определяет его, как "знание ощущений и умственных процессов, или того, что происходит в собственном уме". Галлек называет его неопределенным свойством умственных состояний, заставляющим сознавать их. Но, как утверждает Галлек: "Сознание не поддается определению. Чтобы определить какое-нибудь явление, мы должны описать его в терминах какого-нибудь другого явления. Но нет в мире ничего подобного сознанию, поэтому мы можем определить его только в его же собственных терминах, а это весьма похоже на попытку поднять себя за шнурки собственных башмаков. Сознание есть величайшая тайна, стоящая перед нами". 

Прежде, чем нам понять, что такое в действительности сознание, мы должны точно знать, что такое "ум", а этим знанием мы не обладаем, несмотря на многочисленные замысловатые теории, пытающиеся разъяснить эту тайну. Метафизики не бросают достаточно света на этот вопрос; что же касается материалистической науки, то послушайте, что говорит Гексли: "Тот способ, который путем раздражения нервной ткани дает в результате нечто столь замечательное, как состояние сознания, так же необъясним, как и появление духов, когда Ала-дин зажигал свою лампу". 

Многим лицам слова: "сознание" и "умственный процесс", или "мысль", представляются синонимами. И, действительно, психологи так и утверждали вплоть до последнего времени. Но теперь наука признает за факт, что умственные процессы не ограничиваются полем сознания, и ученые утверждают, что поле подсознательного мышления гораздо обширнее поля сознательного мышления. 

Не только верно, что ум может вместить в сознание лишь один факт в каждое данное мгновение, и что, следовательно, лишь весьма малая частица нашего знания может присутствовать в сознании в каждое данное мгновение, но верно и то, что сознание играет лишь очень небольшую роль в совокупности умственных процессов или мышления. 

Ум не сознает большую часть своей деятельности; Модели утверждает, что лишь десятая часть ее попадает в поле сознания. Тэн выразил эту мысль следующими словами: "В мире, составляющем наше бытие, мы видим лишь высшие точки - озаренные вершины материков, низины которых остаются в тени". 

Однако, мы не намерены говорить сейчас об обширной области подсознания ввиду того, что нам придется подробно остановиться на этом вопросе ниже. Упоминаем об этом лишь для того, чтобы показать, что расширение, или развитие сознания является не столько "ростом", сколько "раскрытием", не новым творчеством или расширением, приходящим извне, а скорее раскрытием' изнутри наружу. 

С самого момента появления жизни, среди частиц неорганического вещества заметны следы чего-то вроде ощущения и реакции на него. Многие авторы не были склонны называть это явление "ощущением" или "чувствительностью", в силу того, что эти термины слишком напоминали "чувства" и "органы чувств". Но современная наука, не колеблясь, окрестила их этими названиями. Наиболее передовые ученые утверждают, что при химических реакциях и т. п. можно наблюдать зачатки ощущений. Геккель пишет: "Я не могу вообразить самого простейшего химического или физического процесса, не приписывая движение материальных частиц бессознательному ощущению. Идея химического сродства состоит в том факте, что различные химические элементы воспринимают качественные различия в других элементах, испытывают "удовольствие" или "отвращение" при соприкосновении с ними и производят свои специфические движения на этом основании". Он говорит также, что чувствительность "плазмы" или вещества "живых тел" является лишь более высокой ступенью общей раздражительности вещества. 

Химическая реакция между атомами называется химиками "чувствительной" реакцией. Чувствительность присуща даже частицам неорганического вещества и может рассматриваться как первые проблемы мысли. Наука признает это, называя бессознательное ощущение частиц эстезисом, или чувством, а бессознательную волю, отвечающую ему, тропезисом, или "склонностью". Геккель говорит, что "Ощущение воспринимает качественные различия стимулов, а чувство - количественные", а также, что "мы можем приписать чувства удовольствия или страдания (при соприкосновении с качественно различными атомами) всем атомам и тем объяснить избирательное сродство в химии (притяжение симпатизирующих атомов - влечение; отталкивание враждебных друг другу атомов - отвращение). 

Невозможно составить себе ясное или разумное представление о явлении химического средства и т. п., не приписав атомам чего-то вроде ощущения. Точно так же немыслимо понять деятельность молекул, не представив их себе обладающими чем-то в роде ощущения. Закон притяжения основан на состояниях субстанции. Тот факт, что неорганическое вещество реагирует на электричество и на магнетизм, является также доказательством наличности ощущения. 

В движениях и процессах жизни кристалла мы имеем доказательства существования в них еще более высоких форм ощущений и реакции на них. Процесс кристаллизации весьма близок к некоторым низшим формам, плазмической деятельности. 

Наука утверждает, что в некоторых новейших открытиях она обрела "недостающее звено" между жизнью растения и кристалла, причем связь между ними была ею найдена в некоторых кристаллах, находящихся внутри растений, составленных из соединений углерода и во многом напоминающих неорганические кристаллы. 

Кристаллы растут по определенным линиям и формам, пока не достигнут известных размеров. Затем они начинают образовывать на своих поверхностях маленькие кристаллики, к которым затем переходит рост - причем процесс этот почти аналогичен с процессом жизни клеток. В известных химических соединениях наблюдались процессы, напоминающие брожение. Многие явления свидетельствуют о том, что начало психической жизни следует искать среди минералов и молекул; не надо забывать, что из этих последних состоят не только неорганические, но и органические вещества. 

По мере того, как мы поднимаемся по ступеням жизни, мы наблюдаем все более и более высокие степени развития психической жизни; простые проявления уступают место более сложным. Минуя простые жизненные процессы, совершающиеся в монере или одноклеточных существах, мы наблюдаем более высокие нормы жизни клетки, обнаруживающие все усиливающуюся чувствительность или ощущение. Затем мы доходим до многоклеточных организмов, в которых наблюдается как некоторый род ощущения, присущий каждой отдельной клетке, так и общее ощущение, соответствующее всей совокупности клеток. Такие организмы различают, выбирают и хватают пищу, делая известные движения в погоне за ней. Живое существо начинает проявлять более сложные психические состояния. Затем наступает стадия низших растений, и мы отмечаем разнообразные явления в этой области, обнаруживающие усиленную чувствительность, хотя фактически нет и признаков специальных органов чувств. Далее мы встречаемся с высшими формами растительного мира, в которых уже проявляется известная чувствительность или наблюдаются группы клеток, являющееся зачаточными органами чувств. Затем мы переходим к формам животной жизни; здесь мы видим развитие всех высших степеней чувствительности и усложнение органов чувств, что постепенно приводит к образованию своего рода нервной системы. 

Среди низших животных форм мы наблюдаем различные степени мыслительных процессов, с соответственным развитием нервных центров и органов чувств, но не видим еще почти или вовсе признаков сознания; эти мыслительные процессы, постепенно проявляясь все в высших формах, переходят наконец в пробуждающееся сознание в царстве пресмыкающихся и т. д. и в более полное сознание и известную степень разумной мысли в еще более высоких формах. Сознательность постепенно развивается и достигает высокой степени у высших млекопитающих, как, например, у лошади, собаки, слона, обезьяны и т. д. Эти животные обладают уже сложной нервной системой, мозгом и хорошо развитым сознанием. Мы не будем останавливаться подробнее на проявлениях психической деятельности в формах жизни, находящихся ниже сознательной стадии, так как это отвлекло бы нас слишком далеко от нашего предмета. 

Среди высших форм животной жизни, после периода возгорающейся "зари" сознания или периода полусознательности, мы наблюдаем стоящих на сравнительно низкой ступени развития высших животных, обладающих хорошо развитой мыслительной деятельностью и сознанием, причем последнее называется психологами "простым сознанием"; этот термин мы считаем слишком неопределенным и будем обозначать эту форму сознания термином "физическое сознание", дающим приблизительно точное представление о данном явлении. Мы употребляем слово "физическое" в двояком смысле "внешнего" и "относящегося к материальной структуре живого существа"; оба этих определения содержатся в словарях. Это именно и есть то, что представляет собою в действительности физическое сознание: "осведомленность" ума, или "осознание" им "внешнего" мира, о котором свидетельствуют внешние чувства, и сознание наличности "тела", принадлежащего данному животному или человеку. Животное или лицо, думающее в плоскости физического сознания (все высшие животные так думают, и даже многие люди, пожалуй, неспособные подняться выше этого), отождествляет себя с физическим телом и сознает лишь относящееся к этому телу и к внешнему миру. Оно "знает", но, не сознавая умственные процессы или существование ума, оно "не знает, что знает". Эта форма сознания, хотя она несравненно выше мышления бессознательной плоскости "ощущения", является как бы миром мысли, отличным от сознания высоко развитого интеллектуального человека нашего века и нашей расы. 

Трудно составить себе представление о физическом сознании низших животных и дикарей, тем более, что и нам самим трудно понять собственное сознание иначе, как самим актом сознания. Но наблюдение и разум в достаточной, мере разъяснили нам, чем является это физическое сознание животного - или, по крайней мере, чем оно отличается от нашего сознания. Возьмем излюбленный пример. Лошадь, стоящая на холоде и под дождем, несомненно чувствует неприятное состояние и, вероятно, боль, так как мы знаем по опыту, что животные чувствуют и то и другое. Но лошадь неспособна анализировать свои умственные состояния и думать о том, когда же выйдет ее хозяин, и как жестоко не пускать ее в теплую конюшню; она неспособна спрашивать себя, выведут ли ее снова на холод завтра? Почему она принуждена быть на дворе в холодные ночи? Она не может и завидовать другим лошадям, оставшимся дома, и т. п. Словом, она не думает, как думал бы при тех же обстоятельствах разумный человек. Она сознает неприятное состояние, как сознавал бы его человек, и она побежала бы домой, если бы могла это сделать, как побежал бы домой и человек. 

Но она не может жалеть себя или думать о своей личности, подобно человеку, или о том, что такою жизнью, -в конце концов, и жить не стоит. Она "знает", но она не в состоянии думать о себе, как о знающей - она "не знает, что она знает", как знаем мы. Она чувствует физическое страдание и неприятное состояние, но не знакома с умственным неприятным состоянием и тревогой, порождаемыми физическим состоянием и столь часто испытываемыми людьми. 

Животное не может перенести свое сознание с ощущений внешнего мира на внутреннее состояние бытия. 

Оно не в состоянии "познать себя". Это различие можно довольно грубо иллюстрировать примером человека, чувствующего, видящего или слышащего что-то, что доставляет ему приятное или неприятное ощущение. Он сознает чувство или ощущение и тот факт, что оно приятно или неприятно. Это есть физическое сознание, и животное разделяет его вместе с человеком. Но животное на этом и останавливается. А между тем человек может начать спрашивать себя, почему это ощущение приятно, и ставит его в связь с другими вещами или лицами; или рассуждать, почему ощущение ему неприятно, что из него вытекает и т. д. Это есть "ментальное" сознание, потому что оно признает существование внутреннего "Я" и обращает свое внимание внутрь. Данное лицо может при виде другого человека испытывать чувство или ощущение, влечения или отвращения, симпатии или антипатии. Это сознание физическое, и животное может испытывать такое же ощущение. Но человек идет дальше животного и размышляет о том, что, именно в другом человеке влечет или отталкивает его, сравнивает себя с ним, догадывается о том, чувствует ли тот человек то же самое, что и он, и т. д. Это есть "ментальное" сознание. 

У животного умственный взор всецело направлен наружу и никогда не обращается на самого себя. В человеке умственный взор может быть обращен внутрь или возвращен внутрь, после экскурсии во внешний мир. Животное "знает"; человек же не только "знает", но и "знает, что он знает"; он может анализировать это знание и размышляет над ним. Мы называем это высшее сознание ментальным сознанием. Деятельность физического сознания мы называем инстинктом; деятельность же ментального сознания мы называем разумом. 

Человек, обладающий ментальным сознанием, не только "чувствует" или "ощущает"; он имеет в своем распоряжении и слова или умственные понятия об этих чувствах и ощущениях и может представлять себя испытывающим их, отделяя себя, ощущение или чувство от чувствуемого или ощущаемого объекта. Человек способен думать: "Я чувствую; я слышу; я вижу; я обоняю; я желаю; я делаю", и т. д. Сами эти слова указывают на то, что ментальное сознание познает умственные состояния, дает им названия и познает вместе с тем нечто, называемое "Я", которое испытывает ощущения. Этот последний факт заставил психологов называть эту стадию "самосознанием", но мы оставляем идею сознания "Я" для более высокой стадии. 

Животное испытывает нечто, что дает ему впечатление или чувство, определяемое нами, как "боль", "страдание", "приятное", "сладкое", "горькое" и т. д.; все это формы ощущения. Но животное неспособно думать о них словами. Страдание кажется ему частью его самого, хотя оно и связывает его с лицом или предметом, причиняющим его. Наблюдение над развитием сознания в младенце дает нам гораздо более ясное представление о ступенях и различиях сознания, чем всякое словесное изображение его. 

Ментальное сознание его продукт роста. Как говорит Галлек: "Многие люди имеют лишь туманное представление о таком умственном состоянии. Они всегда понимают себя целиком и никогда не обращают взор внутрь". 

Наука сомневалась в том, развили ли в себе дикари самосознание, и даже многие люди нашей расы, по-видимому, стоят немного выше животного по интеллекту и сознанию. Они не способны "познать себя", хотя бы поверхностно. Для них "Я" представляется хчисто физической вещью - телом, имеющим желание и чувства,- и только. Они могут почувствовать какое-нибудь действие; но не больше. Они не способны отделить от себя какое-нибудь физическое "не-Я", не будучи совершенно в состоянии считать себя чем-нибудь иным, чем телом. "Я" и тело составляет для них одно, и они, по-видимому, неспособны отличать их друг от друга. Затем наступает другая стадия, когда появляется ментальное сознание в собственном смысле слова. Человек начинает сознавать, что у него есть ум. Он способен "познать себя", как существо, обладающее умом, и несколько обращать взор вовнутрь. Этот период развития наблюдается в маленьких детях. Некоторое время они говорят о себе в третьем лице, а затем уже начинают говорить "я". Немного позднее у них является способность распознавать собственные умственные состояния, как таковые; они знают, что имеют ум, и умеют отличать его от тела. Как рассказывают, некоторые дети испытывают чувство страха при переходе на эту ступень. Они проявляют застенчивость. Некоторые из них утверждали впоследствии, что когда они впервые осознали себя, как сущность, они были охвачены страхом и как бы чувством одиночества и отрешенности от вселенной. Молодые люди часто чувствуют это в течение нескольких лет. В них является ясное чувство, что вселенная им враждебна и составляет нечто отдельное от них. 

Хотя это чувство отчужденности теряет свою остроту по мере того, как человек становится старше, однако оно все же существует в большей или меньшей степени, вплоть до достижения еще высшей ступени,- сознания "Я", когда это чувство исчезает, как мы увидим ниже. Это только что описанное нами состояние ума является для многих людей тяжелым периодом. Они запутываются в массе умственных состояний, которые человек принимает за "себя самого", и борьба между истинным "Я" ч ограничивающими его оболочками бывает тягостна. Она становится еще болезненнее к концу пути, так как, по мере того, как в человеке развивается ментальное сознание и знание, он острее чувствует и, следовательно, острее страдает. Человек вкушает от плода древа познания, начинает страдать, изгоняется из того Эдема, в котором пребывают младенцы и дикие расы, живущие, как птицы небесные, и не помышляющие об умственных состояниях и проблемах. Но впереди предстоит освобождение в виде высшего сознания, хотя немногие люди это понимают и еще меньшее число их достигает его в наше время. Надеемся, что эта глава укажет вам путь к нему. Вместе с зарождением ментального сознания является и знание того, что и у других людей есть ум. Человек способен рассуждать об умственных состояниях других людей, потому что он сознает эти состояния в самом себе. По мере того, как человек развивает в себе ментальное сознание, он начинает развивать все возрастаю-ющие степени разумности и поэтому приписывает огромную важность этой части своей природы. Некоторые люди поклоняются интеллекту, как Богу, не принимая в расчет его ограничений, на которые указывали другие мыслители. Такие люди склонны думать, что в силу того, что человеческий интеллект (в настоящей стадии его развития) утверждает, что такое-то явление должно быть или не может быть, вопрос о существовании этих явлений тем самым решен окончательно. Они не знают того факта, что человеческий интеллект на настоящей ступени своего развития может познать лишь весьма небольшую частицу вселенского факта, что могут существовать бесчисленные области реальных фактов, которые он и представить себе не может, так далеки от его опыта. Развитие нового чувства открыло бы новый мир и выявило бы факты, которые совершенно перевернули бы настоящий наш мир понятий в силу новых сведений, которые оно бы нам дало. 

Тем не менее ментальное сознание дало в результате чудесную работу интеллекта, выразившуюся в достижениях человека, вплоть до нашего времени, и, хотя мы должны сознать ограничения интеллекта, мы все же с радостью воздаем ему хвалу. Разум есть орудие, которым человек раскапывает залежи фактов, обнаруживая каждый день новые сокровища. Эта стадия ментального сознания приводит человека к познанию самого себя, к познанию вселенной, и познание это стоит цены, уплачиваемой за него. Человек действительно платит цену при вступлении в эту стадию, и цена все увеличивается по мере того, как он идет вперед, ввиду того, что, чем дальше он подвигается, тем острее он страдает и наслаждается. 

Способность страдать составляет цену, уплачиваемую человеком за достижение, вплоть до определенной стадии. Его страдание переходит из физического в ментальное сознание, и он сознает проблемы, о существовании которых он и не подозревал; отсутствие разумного ответа и порождает умственное страдание. И душевные страдания, испытываемые им вследствии неудовлетворенных стремлений, разочарований, страданий других любимых им существ и т. п., гораздо хуже всякого физического страдания. Животное, живя своей животной жизнью, чувствует себя удовлетворенным, потому что оно не знает ничего лучшего. Если оно сыто, имеет логовище для спанья и самку или самца - оно счастливо. 

Некоторые люди подобны ему. Но другие погружаются в целый мир умственного недовольства. Возникают новые потребности, и невозможность удовлетворить их порождает страдание. Цивилизация становится все сложнее и приносит новые страдания наряду с новыми наслаждениями. Человек привязывается к "вещам" и с каждым днем создает искусственные потребности, для удовлетворения которых он должен работать. Его интеллект вместо того, чтобы вести его ввысь, дает ему лишь возможность придумывать новые и тонкие способы удовлетворения его чувств в степени, недоступной для животных. Некоторые люди возводят в религию удовлетворение своей чувственности, своих низших влечений и становятся, так сказать, могущественными животными, вооруженными всеми силами интеллекта. Иные становятся тщеславными, самодовольными и преисполненными сознания важности своей личности (ложного "Я"). Иные болезненно сосредоточиваются на самих себе и занимаются анализом и изучением своих настроений, мотивов, чувств и т. д. Иные еще исчерпывают свои способности к удовольствию и счастию, но при этом ищут его вне, а не внутри и вследствие этого пресыщаются всем и становятся в тягость самим себе. Мы отмечаем все это не в духе пессимизма, а лишь с целью указать, что даже великое ментальное сознание имеет обратную, непривлекательную сторону наряду со светлым обликом, приписываемым ему. 

Когда человек достигает высших стадий этого ментального сознания и перед ним начинает раскрываться следующая высшая ступень, он склонен острее, чем когда-либо, чувствовать неудовлетворительность жизни, какою она представляется ему. Он не может понять самого себя - свое происхождение, судьбу, назначение и природу - и он бьется о прутья клетки интеллекта, в которой он заключен. Он спрашивает себя: "Откуда я? Куда я иду? Какова цель моего существования?" Он не удовлетворяется ответами, даваемыми миром на эти вопросы, и громко взывает в своем отчаянии, но непроницаемые стены, окружающие его, отсылают ему обратно лишь собственный его голос. Он не сознает, что ответ должен раздаться изнутри. 

Психология останавливается, достигнув границ ментального сознания, или, как она называет его, "самосознания", и отрицает существование чего бы то ни было за пределами его, каких бы то" ни было неисследованных областей ума. Она издевается над сведениями, доставляемыми теми людьми, которые проникли далее в глубины своего существа, и считает эти показания "снами", "фантазиями", "иллюзиями", "экстатическим воображением", "ненормальными состояниями" и т. д. Тем не менее существуют философские школы, в которых преподается учение об этих высших состояниях, и есть люди всех веков и всех рас, которые учились в них и оставили нам сведения о них. Поэтому мы чувствуем себя вправе принять в соображение их свидетельства. 

Существуют две плоскости сознания, о которых мы считаем уместным говорить, ввиду того, что мы приобрели кое-какие знания относительно их. Есть и еще более высокие плоскости, но они принадлежат к фазисам жизни более возвышенным, чем те, о которых идет речь на этих страницах. 

Первая из этих плоскостей или состояний сознания, стоящая выше "самосознания" психологов (которое мы называли "ментальным сознанием"), может быть названа "сознанием Я" ввиду того, что оно дает сознание реальности "Я". Это "сознание" гораздо выше "самосознания" человека, способного отличать "я" от различных свойств ума, которые он признает за "не-я", пока он не наталкивается на нечто, что он не может отстранить, что он называет "я"; хотя эта стадия значительно выше ступени, на которой стоит большинство человечества, и является высокой степенью достижения. Она сродни этой последней стадии и все же полнее и законченнее ее. При нарождении сознания "Я", наше "я" познает себя самого более ясно и всецело проникнуто чувством "сознания" собственной своей реальности, до той поры неизвестным ему. Это сознание не есть результат рассуждения, а именно "осознание", подобно тому, как физическое сознание и ментальное сознание составляет нечто совершенно отличное от "интеллектуального убеждения". Это - знание, а не предположение или вера. "Я" знает, что оно реально что оно коренится в высшей Реальности, лежащей в основе всей вселенной, и причасгно ::е сущности. Оно не понимает еще, что такое эта Реальность, но знает, что она подлинно существует и представляет собой нечто совершенно непохожее на что бы то ни было в мире имени, формы, числа, времени, пространства, причин и последствий - нечто трансцендентально и превосходящее всякий человеческий опыт. Зная это, наше "Я" знает, что оно не может быть уничтожено или повреждено; что ему не угрожает смерть; что оно бессмертно; что есть нечто, что составляет самую сущность добра, лежащего в основе личного нашего бытия и даже в нем самом. И в этой уверенности, и в этом сознании кроется мир, разумение и сила. Когда оно всецело раскрывается человеку сомнение, страх, беспокойство и неудовлетворенность спадают с него, как изношенные одежды, и он облекается в веру,, которая знает, в бесстрашие, в ясность, в удовлетворенность. Тогда он может с полным пониманием и знанием сказать: "Я есмь". 

Это сознание "Я" для многих является как бы зарей познания, словно первые лучи солнца показывается из-за холмов. К другим оно пришло во всей своей полноте, хотя постепенно и медленно, и они ныне живут в ярком свете этого сознания. Перед иными OHQ блеснуло, как молния или видение, как свет, нисшедший с ясного неба, чуть не ослепивший их с первого раза, но оставивший их измененными, обладающими чем-то, что не может быть объяснено теми, кто этого не испытал, и понято-ими. Эта последняя стадия называется "просветлением" (в одной из его форм). 

Человек, обладающий сознанием "Я", может быть, и не понял еще загадки вселенной и не может ответить на великие вопросы жизни, но он перестал тревожиться ими, они его больше не беспокоят. Он может упражнять на этих вопросах свой интеллект, но отнюдь не будет думать, что от интеллектуального разрешения их зависит его счастье или спокойствие. 

Он знает, что стоит на твердой, твердой скале, и, хотя бури мира, материи и силы бушуют кругом него, они не могут нанести ему вреда. Он знает это и еще многое другое. Он не может доказать всего этого другим людям, потому что это недоказуемо аргументами - сам он не этим путем приобрел это знание. Поэтому он мало об этом говорит и живет, как будто он этих вещей не знает; так по-крайней мере кажется со стороны. 

Но внутри он другой человек; его жизнь отлична от жизни его братьев, потому что тогда как их души погружены в сон или мечутся в тревожных сновидениях, его душа проснулась и смотрит на мир ясными и бесстрашными глазами. Существуют, конечно, различные степени этого сознания, подобно тому, как они бывают различны и на низших плоскостях сознания. Некоторые обладают этим сознанием в слабой степени, тогда как другие имеют его во всей полноте. Может быть, эта глава объяснит некоторым читателям, что именно "случилось" с ними, о чем они не решаются рассказывать самому близкому другу или спутнику жизни. Для других она, может быть, послужит путем к более полному осознанию. Мы искренне надеемся на это, потому что человек начинает жизнь лишь с той минуты, как он сознал свое "Я", как Реальность. 

Есть стадия, стоящая еще выше упомянутой ступени, но ее достигли лишь весьма немногие представители человечества. Сведения о ней приходят изо всех стран, всех времен и веков. Она была названа "космическим сознанием" и описывается людьми, обладающими им, как осознание единства жизни, т. е. как сознание, что вселенная наполнена единой жизнью; как действительное восприятие и знание, что вселенная полна жизни, движения и разума, что не существует слепой силы или мертвой материи и что все живо, вибрирует и разумно. Все это относится, к истинной вселенной, составляющей сущность и основу вселенной материи, энергии и ума. Описание тех, кто испытал это состояние, указывает на то, что они всю вселенную воспринимают, как Разум,- что в последнем счете все есть Разум. Некоторые люди,- но лишь немногие - испытали эту форму сознания, в минуты "просветления", причем периоды эти продолжались очень недолгое время и исчезали, оставляя за собой лишь воспоминания. В момент "просветления" люди, испытавшие его, чувствовали "соприкосновение" с Вселенскими Знанием и Жизнью, не поддающееся описанию и сопровождаемое неизреченной радостью. 

Относительно "космического сознания" мы сказали бы, что оно означает нечто большее, чем интеллектуальное убеждение, вера или понимание фактов, в виду того, что в момент просветления наступало настоящее видение или сознание этих вещей. Другие утверждают, что они испытывают глубокое, постоянное ощущение реальное! я фактов, описанных просветленными, но не испытали "экстаза" и не имеют видения. Эти люди, по-видимому, обладают постоянным умственным состоянием, подобным тому, что испытали люди, которые имели "видение" и были покинуты ими, сохранив лишь воспоминание и чувство, а не действительное сознание, достигнутое ими в момент просветления. Они сходятся в существенных чертах своих описаний. Д-р Морис Бекк (Виске) написал книгу, озаглавленную "Космическое сознание", в которой он описывает некоторые подобные случаи, включая и свой опыт в данном направлении, опыт Уотта Уитмана и других; он утверждает, что эта стадия сознания будет в будущем достигнута человечеством и постепенно будет перед ним раскрываться; он держится того мнения, что проявление его, осенившее некоторых людей, является первыми лучами солнца, засиявшими над нами и возвещающими появление самого светила. 

Мы не будем здесь подробно разбирать свидетельства великих религиозных учителей прошлых веков, утверждавших, что в минуты большого духовного подъема они "сознавали себя в присутствии Абсолюта" или в сфере "света лица Его". Мы относимся с большим уважением к этим свидетельствам, и многие из них имеют полное основание считаться подлинными, невзирая на противоречивые показания, дошедшие до нас от людей, испытавших это состояние. Свидетельства эти противоречивы в силу того, что умы людей, имевших эти проблески сознания, не подготовлены были к полному пониманию природы этого явления. Они оказывались в присутствии чего-то подавляюще великого и духовно-возвышенного и были при этом совершенно ослеплены и ошеломлены. Они не понимали природы Абсолюта и, придя в себя, говорили, что они находились в присутствии "Бога" - причем слово "Бог" - означало их личное понимание Божества, т. е. представление, играющее роль Божества в их особой религии или школе. Они не видели ничего, что могло бы побудить их отождествить это нечто с их особым пониманием Божества, кроме своей догадки, что оно "должно быть Богом" и, не зная иного Бога, кроме своего личного понятия с Нем, они естественно, отождествляли это нечто с "Богом", каким они Его себе представляли, и свидетельства их, естественно, принимали соответствующую окраску. 

Таким образом свидетельства всех религий полны рассказов о так называемых чудесных событиях. Католический святой утверждает, что он видел "свет лика Божья", а некатолик также рассказывает о Боге, каким Его себе представляет. Магометанин свидетельствует, что он видел лицо Аллаха, а буддист, что он видел Будду под деревом. Брамин видел лицо Брамы, а различные индусские секты описывают свои специальные божества. Персы оставили нам такие же свидетельства, и подобные рассказы дошли до нас даже от древних египтян. 

Эти противоречивые показания привели людей, не понимающих природы этого явления, к тому заключению, что все это было лишь "воображением" и фантазией, если не грубой ложью и обманом. Но йоги смотрят на это совершенно иначе. Они знают, что в основе всех этих показаний лежит одна общая истина, которая раскрывается человеку, изучающему этот предмет. Они знают, Что все эти свидетельства (за исключением некоторых, основанных на обманных подражаниях подлинному явлению) основаны на истине и являются лишь неумелыми показаниями различных наблюдений. Они знают, что эти люди были временно подняты над обыденной плоскостью сознания и им открыто было присутствие Существа или Существ высших, чем смертные люди. Из этого не следует, что они видели "Бога или Абсолютное", ввиду того, что много есть Существ, достигших высокого духовного развития, которые могут казаться смертному воистину богами. Католическое учение об ангелах и архангелах подтверждается теми йогами, что проникли "за завесу", и они свидетельствуют о существовании "Дев" и других высокоразвитых существ. Йог принимает показания разных мистиков, святых и вдохновенных людей и объясняет их законами, представляющимися совершенно естественными людям, изучающим философию йогов, но кажущимися сверхъестественными тем, кто не углублялся в эти вопросы по указанным выше линиям. 

Мы не имеем возможности распространяться об этой стороне вопроса, так как это отвлекло бы нас от общей темы данного чтения. Но мы хотели бы установить, что есть некоторые центры в умственном существе человека, которые могут пролить свет на вопросы о существовании Абсолюта и высшего разряда существ. 

От этих центров исходит та часть его чувств", которые он называет "религиозным инстинктом или интуицией". Человек не приходит к сознанию "чего-то потустороннего" путем своего интеллекта; сознание это является как бы лучом света, исходящим от высших центров "Я". Он замечает эти лучи света, но, не понимая их, начинает возводить сложные богословские и религиозные построения в объяснение им. 

Однако работа интеллекта никогда не обладает "чувством", свойственной самой интуиции. Истинная религия, независимо от того, каким именем она называется, исходит от "сердца" и не удовлетворяется интеллектуальными разъяснениями; отсюда и беспокойствие, и жажда удовлетворения, обуревающие человека, когда свет начинает пробиваться. 

Я существо гораздо менее ограниченное и более величественное, чем я думал раньше. Я медленно, но верно развиваюсь, поднимаюсь на новые плоскости сознания. Я постоянно двигаюсь вперед и ввысь.. Цель моя - сознание моего истинного "Я", и я приветствую каждую ступень развития, которая приближает меня к этой цели. "Я" проявление Реальности. "Я есмь".